Общество гурманов: [сборник] - Джеймс Блэйлок

просохла достаточно, чтобы приступить к раздаче. Фотограф явно всю ночь работал, изготавливая фальшивки, а потом подключился кто-то из печатников — возможно, кто-то из сотрудников «Газетт» или из отделения газеты в Танбридж-Уэллсе, — казалось, Гилберт разговаривает сейчас сам с собой, пытаясь возродить энтузиазм, который проявлял всего несколько минут назад. Он опустил глаза в пол, а потом сказал:

— Но кто же злоумышленник? Вот загадка. Это не Чарлз Тауновер. Нет, сэр. Он еще надеется, что я вложу деньги. Нет никакого смысла предпринимать все эти усилия, чтобы подорвать…

Раздался стук копыт, и, посмотрев в окно, Сент-Ив увидел детей с раскрашенными лицами и мула Неда Лудда, которые глядели вслед Биллу Кракену, уносящемуся на спине резвого жеребца по пыльной аллее.

ГЛАВА 13

УБИЙСТВЕ В ТАНБРИДЖ-УЭЛЛСЕ

Кракен знал лавку «Сундуки и чемоданы Доккета». Он с дюжину раз бывал в Танбридж-Уэллсе, где покупал овец; и даже коня, на котором приехал, старину Синеносого, приобрел у фермера всего в миле отсюда в сторону Грин-Хилла. Билл спешился на Кэмден-роуд, через дорогу от лавки Доккета. Студия фотографа Манфреда Пинка находилась через два дома. Двери заперты, ставни на окнах затворены.

«Манфред Пинк! — подумал Кракен. — Что за имя для мужчины? Человек с таким именем, да еще и выделывающий подобное, сам напрашивается на то, чтобы ему настучали по голове».

Билл уже почти собрался забраться в окно… Однако это было бы неразумно. Матушка неизменно призывала действовать рассудительно. Интересно, поняла ли она, куда он умчался в такой спешке, не сказав ни слова? Только ведь стоит сказать слово, скажешь и десять, а потом что? Может, они отправились следом? Или кто другой? По тротуару прошли три женщины, и он поклонился им. Тем не менее, завидев Кракена, дамочки отшатнулись и заторопились прочь, оглядываясь с подозрением, — такой уж жребий выпал ему в жизни, он не обижался.

Теперь, когда в голове засела мысль о возможной слежке, Билл решил, что прохлаждаться нет времени, пересек дорогу и прошел между зданиями, за которыми оказался заросший травой двор с деревянной хибаркой. За хибаркой начинался широкий луг, тянущийся до видневшегося вдалеке леса. Дверь хибарки открылась, и из нее вышел мальчишка. При виде Кракена на его лице мелькнуло удивление, и он тут же юркнул обратно, захлопнув за собой дверь. Тот самый мальчишка, что сопровождал Пинка на званый вечер! Кракен ничего не имел против пацана, однако такая встреча была совсем не кстати, ведь мальчишка его узнал.

Он услышал в лавке Пинка шум — стук мебели, звук захлопывающейся дверцы шкафа. Стало быть, негодяй внутри — видимо, спешит, а дверь в заведение при этом заперта средь белого дня. Кракен еще раз глянул на хибарку, но мальчишка не появлялся. Так тому и быть.

Он поднялся на крыльцо по трем деревянным ступеням и постоял у двери, прислушиваясь; над головой поскрипывала на металлических кольцах вывеска «Манфред Пинк». Билла внезапно охватило желание содрать вывеску и вынести ею окно, но он подавил свой порыв, снова вспомнив о Матушке Ласвелл: она столько уже настрадалась, нельзя причинять ей новые страдания. Немного успокоившись, он положил руку на металлическую дверную ручку и тихо ее повернул. Дверь распахнулась, и Кракен, пройдя внутрь, захлопнул ее за собой. Перед ним у стола обнаружился коротышка Манфред Пинк — в своей вызывающей шляпе и дорожном сюртуке, он стоял и разглядывал какую-то фотографию. Пинк повернулся навстречу вошедшему, вскрикнул от неожиданности и выпучил глаза, словно увидел свою смерть.

— Уезжаешь, приятель? — Кракен, заметив, что в нескольких футах от двери на дощатом полу лежит саквояж, шагнул к нему, поднял, открыл замки и, перевернув, вывалил содержимое на пол: рубашки, белье, пара ботинок… Наконец об пол глухо ударилась свернутая пачка денег, и он нагнулся к ней со словами:

— Вот оно как! И куда же ты…

Но тут Пинк бросился на него и нанес сокрушительный удар по голове. Кракен упал, перекатившись через стул, а по полу со стуком запрыгало выпавшее из руки фотографа тяжелое стеклянное пресс-папье. Звуки, которые потрясенный и ослепленный льющейся из раны кровью Кракен слышал, путаясь в ножках стула и пытаясь подняться на ноги, свидетельствовали о том, что Пинк вышел на улицу и захлопнул за собой дверь.

Когда Биллу удалось подняться на ноги, в комнате оставались саквояж и его вываленное на пол содержимое — исчезли только деньги. Среди вещей, на ночной рубашке, он заметил фотографию, которая торчала из картонного конверта, и поднял и то и другое. Обтерев тканью окровавленное лицо, Кракен рассмотрел снимок: на нем был запечатлен деревянный стол, на котором лежал мертвый ребенок с длинной кровавой раной в груди. Он в ужасе выронил его, но тут же подобрал снова, вспомнив фотографию из листовки — напоминающий алтарь стол под старыми каменными столбами. Он сунул фотографию себе под рубашку. Пока неясно, что она значит кроме очередной мерзости, но оставлять ее здесь не годится.

Пинк улизнул, избежав возмездия, но не мог далеко уйти. Кракен еще раз вытер с головы кровь, шагнул к двери и потянулся к ручке, но в этот момент дверь сама резко двинулась ему навстречу и отбросила к столу. В лавку, выпучив глаза и хрипя, спиной ввалился Пинк. Он повернулся, и Кракен увидел, что обеими руками тот сжимает большой складной нож, воткнутый в грудь по самую рукоятку. Пинк рванулся к Кракену, видимо, пытаясь что-то сказать сквозь кровавую пену. Кракен, защищаясь, схватил сломанный стул, но Пинк рухнул на свои разбросанные по полу вещи и затих.

Пора было уносить ноги. Кракен быстро выглянул наружу и, не увидев убийц, выскользнул из лавки и закрыл за собой дверь. Только теперь сообразив, что в руке у него окровавленная рубаха Пинка, которой он вытирал лицо, Билл отшвырнул ее в бурьян и зашагал прочь, раздумывая, как добраться до места, где привязан старина Синеносый, не устраивая из этого целое представление, как сказала бы Матушка. Он решил проехать на ферму «Грядущее» окольным путем, через лес.

Кракен отчаянно надеялся, что Матушка дома, в безопасности, и задумался, не соврать ли насчет раны на голове, но быстро сообразил, что врать не годится: надо сказать все как есть и надеяться, что она поверит ему, а не подумает что-нибудь другое. И с фотографией не поспоришь. Это удача, что он ее нашел. Может, послужит доказательством злого умысла, раз припрятал ее Пинк, или осуждением, но тогда Билл сожжет проклятый снимок в саду.